« | chatik | » |
cyberpunk au;
Ч А Р Л И
| Г А Р Р Е Т
|
[AVA]https://i.imgur.com/N0WgLpH.png[/AVA] [SGN] [/SGN] [NIC]Garrett[/NIC]
— LABL — |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » — LABL — » — old stuff — » « chatik »
« | chatik | » |
cyberpunk au;
Ч А Р Л И
| Г А Р Р Е Т
|
[AVA]https://i.imgur.com/N0WgLpH.png[/AVA] [SGN] [/SGN] [NIC]Garrett[/NIC]
● декабрь ●
В баре на сто восемьдесят четвертом этаже Токио Тауэр, не уступающей ни одной из высоток Эмиратов ни по высоте, ни по роскоши и престижу, играет джаз тех времен, когда человечество не знало еще толком ни высших технологий, ни космоса, ни других галактических систем. Человечество было ограничено одной планетой, запертое в спичечном коробке Солнечной системы, купающееся в собственном дерьме и разрываемое на атомы амбициями, алчностью и властолюбием. Но даже в этом котле зловонной жижи можно было найти что-то прекрасное, что-то, что прощало если не все, то очень многие грехи маленьких и слабых тогда еще людей. Клавиши старого фортепиано, стилизованного под знаменитые инструменты десятых годов далекого, казалось, никогда и не существовавшего двадцатого века, послушно ложатся под пальцы музыканта, позволяя извлекать на свет удивительные звуки, складывающиеся в волшебную рождественскую мелодию давно ушедшей в небытие эпохи. Заведение с непримечательной вывеской и еще более непримечательным названием "У Нэнси" не вызывает у большинства представителей золотой молодежи особого интереса, а потому бар практически полупустой, но собравший в себе благодарную публику. Парочек мало, в основном мужчины за тридцать, ценители хорошей музыки и высокого качества обслуживания персонала, желающие расслабиться в компании друзей или в гордом одиночестве, не скупые на заказы и чаевые. Чарли пробегается быстрым взглядом по помещению, подмечая малейшие детали и анализируя собранную информацию с огромной скоростью. Устраивает локоть на барной стойке, касаясь бедром настоящего темного дерева, и не замечает, как рядом оказывается бармен. О, эти ребята отдельная история: в баре нет коктейльной карты, заведение славится тем, что бармены сами подбирают под клиентов коктейли и напитки, изготавливая каждый индивидуально только для одного человека. Говорят, они никогда не повторяются. Так это или нет, Чарли не знает, но еще ни разу не слышал, чтобы из этого заведения кто-то ушел недовольным.
- Неплохо, правда? - Рядом устраивается Хэмсворт-старший, он же Крис, он же лучший друг и просто душка, шутливо толкая Хэннэма под ребра и добродушно усмехаясь. Чарли кивает, улыбаясь уголками губ, и делает заказ, позволяя немолодому уже мужчине подобрать для него выпивку. Свет в баре приглушен, создавая вкупе с живой музыкой и витающим в воздухе предвкушением праздников мягкую и умиротворенную атмосферу. Хэннэм салютует бокалом зашумевшим в дальнем углу ребятам и отрицательно качает головой на предложение Момоа прекратить секретничать и, наконец, присоединиться к ним. Он достаточно провел с ними времени и расслабился, пора бы и выяснить интересующие его вопросы. А там можно и сменить дислокацию, поднявшись на четырнадцать этажей выше, и немного развлечься в клубе. Но это все после. - Ну что? Выяснил что-нибудь?
- Как тебе сказать, - Крис сохраняет на лице безмятежное выражение, но голос его неуловимо меняется и Чарли различает в нем беспокойство пополам с недоумением. - Твой мальчик-зайчик складно врет и отлично заметает следы. Однако даже в самой искусно продуманной истории можно найти слабое место. Я подсуетился и попросил знакомых ребят прогнать все айпи по базе. Это, конечно, заняло достаточно времени, но оно того стоило. И знаешь, Чарли, полученная информация меня совершенно не радует. - Крис делает большой глоток и пристально смотрит ему в глаза. - Видишь ли, в чем дело... Практически все айпи, которые ты нам дал, уходили в пустоту, что само по себе подозрительно. Все, кроме одного. Номер, с которого звонит твой ненаглядный, привязан к нашей сети. Проще говоря, он является одним из запасных номеров самого вышестоящего руководства и моего непосредственного начальника. Он как-то уже связывался через этот номер с Джонсоном и комбинация цифр осталась в нашей базе данных. Ты, наверное, не помнишь, но я рассказывал тебе об этом парне. О моем начальнике то есть. Но, вероятнее всего, ты не придал этому значения, иначе бы уже давно сопоставил некоторые факты, известные о твоем знакомом и нынешнем главе корпорации. Я знаю, что ты не хочешь ничего слышать ни об этом человеке, ни о его семье, - Хэмсворт предостерегающе поднял руку, останавливая готовый сорваться с губ протест. - Но тебе придется. По-хорошему, как глава его личной СБ, я не имею права говорить об этом, но как твой друг я обязан рассказать. - Они оба одновременно делают глоток и синхронно ставят на стойку бокалы. В следующие мгновения глухой звук от соприкосновения стекла и полированного дерева превращается для Чарли в набат, заполняющий своей песней всю черепную коробку. - Его зовут Гаррет Хэдлунд, двадцати девяти лет от роду. Год назад похоронил отца. Страдает агорафобией. Практически никогда не покидает стен своего пентхауса, расположенного, кстати, на последних этажах этого здания. Совсем недавно официально занял кресло гендиректора. Он не просто единоличный владелец всей этой башни, корпорации и кучи других фирм, включая те самые заводы по производству игрового оборудования, - Чарли сжимает кулак и Крис наблюдает, как белеют до синевы костяшки узловатых пальцев. Смотрит на него с сочувствием, но продолжает, - но и сам управляет всем этим добром. И да, в том числе он курирует и разработку игр. Маленький гений, в общем. Не слишком ли много совпадений, Хэннэм?
Он не знает. Не соображает почти, слышит все как сквозь толщу воды, а в голове на первой космической сопоставляются и сортируются факты, маленькие, незначительные на первый взгляд, детали и он чувствует с поразительной остротой, как подушечки пальцев леденеют и ногти прошивает болью, словно под твердую пластину в мягкую плоть воткнули тупые иголки. Он спокойно допивает одним глотком содержимое бокала, улыбается бармену, благодаря за отличный коктейль, и кивает Крису, с все той же белоснежной улыбкой роняя уже на ходу, что выйдет подышать свежим воздухом ненадолго. Крис, конечно же, не верит, но Чарли мало это волнует. Он проскальзывает не в общую зону отдыха, где разбит шикарный зимний сад и то тут, то там понатыканы скамейки и беседки с компьютерами, роботами, регуляторами температуры, влажности, вызова доставки еды и прочей ненужно хрени, а в незаметный закуток, где за едва различимой дверью прячется небольшой балкончик три на шесть метров. Чарли прикуривает и достает наладонник вместо насточертевшей уже капли наушника. Набирает номер и, дождавшись ответа, выдыхает прямо в динамик дым.
- Гаррет Хэдлунд. Двадцать девять лет. Владелец корпорации NE. Год назад похоронил отца. Страдает агорафобией. Близких родственников не имеет. Холост. И когда ты собирался мне рассказать? Или так бы и дальше продолжил лгать, оставляя меня в неведении? - Чарли замолкает, слушая еле слышное дыхание на том конце линии. Ждет ответа долго, но когда его так и не следует, тихо смеется, кривя губы в улыбке. - Я не знаю, на что я злюсь больше. На то, что ты мне врал все это время. Или, может, на то, что это по вине твоей семьи и халатности ваших работников моя мать сейчас в коме и жить ей осталось считанные дни? Или нет, я злюсь на себя за то, что поверил, как наивный дурачок доверился, - он рычит это, сжимая до побеления перила, не замечая, как гнется под пальцами сплав приопластика и металла. - О, нет, я не злюсь, я в бешенстве. И знаешь, продолжай молчать, Гаррет. Это ведь самая простая тактика, верно? - Он скидывает звонок и, размахнувшись, отправляет наладонник в стену. Следом летит кулак, вминая в бетон осколки аппарата и оставляя после себя внушительную вмятину. Чарли скулит сквозь зубы от сдавившей грудь тяжести и через десяток минут незаметно покидает Токио Тауэр, направляя машину в сторону родного Лондона.
[NIC]charlie[/NIC] [AVA]https://i.imgur.com/2Z4QYgj.png[/AVA]
— Гаррет, я пойду, нужно доделать кое-какие дела, а потом я веду Леа в ресторан, — Хедлунд ловит на лице друга счастливую (как же бесит) улыбку и с пониманием кивает. Не хотелось коротать очередной вечер в одиночестве, но, к сожалению, у друзей жизнь бьет в слишком уж стремительном ключе, чего не скажешь о его собственной. — Удачного вам вечера. И смотри, не заставляй девушку слишком долго ждать, — улыбается и машет рукой на прощанье. Когда дверь за Арми захлопывается, лицо Гаррета резко становится непроницаемым, серьезным. Отчего-то он волнуется. Чарли слишком долго не выходит с ним на связь, а это может быть чревато последствиями.
Парень подходит ко входной двери, а взгляд его тут же оказывается прикован к ручке. Медленно, словно боясь кого-то спугнуть, он опускает к ней ладонь, сжимая пальцами прохладный металл, медлит. Он знает, что дверь так просто не откроется, ведь для этого сначала нужно ввести код на цифровой панели справа, но у Гаррета присутствует стойкое ощущение, что стоит ему ее открыть, как все беды разом свалятся на его голову. Неужели ему и так мало всего этого. А теперь, стоит ему просто подойти к двери, как внутри начинается целая забастовка организма — то в дрожь бросит, то голова закружится. Жить в таком состоянии однажды станет невыносимо, и, кто знает, может быть, если бы не знакомство с Чарли, Хедлунд не задумываясь, спустя год или два отправился бы следом за отцом. Жмурится, выдыхает весь воздух из легких, а затем, наконец, приходит в себя —
отгонять подобные мысли с каждым разом становится все тяжелее, но нужно держаться. Ведь теперь есть для кого.
При мысли о Чарли, Хедлунд ловит себя на том, что он снова улыбается (и выглядит при этом, наверняка, также по-идиотски, как Хаммер), но бороться с этим состоянием почему-то не хочется. В груди теплится чувство, что обычно называют "любовью", но Гаррету не нравится это определение. За годы существования человечества, этот термин извратили, превратили во что-то пошлое, банальное. Во что-то, что можно говорить каждый день и каждому встречному, не задумываясь о смысловой нагрузке. Гаррет же любит Чарли совсем не так. Неожиданная вибрация телефона чуть не доводит до сердечного приступа, но завидев заветное имя, прикрепленное к входящему номеру, Хедлунд с нетерпением ведет пальцем по экрану, принимая звонок.
— Гаррет Хэдлунд. Двадцать девять лет... — стоит, как вкопанный, не в силах и рукой пошевельнуть. Слова, вылетающие из трубки мгновенно заполняют его голову, разбиваясь о стенки черепной коробки и превращаясь в то, чего Гаррет все это время боялся больше всего. Он все знает. Каждое слово Чарли разбивает ему сердце, но вместе с тем заставляет его все больше корить самого себя. Он заварил эту кашу, он виноват абсолютно во всем. Все что он может сейчас дать Чарли — выговориться. Позволить вылить на него всю свою злость, ведь в чужом тоне она звучит отчетливо, угрожающе, смертоносно. Впервые за несколько лет Хедлунду по-настоящему страшно. — И знаешь, продолжай молчать, Гаррет. Это ведь самая простая тактика, верно? — Гаррет не успевает возразить, как чужой голос пропадает, сменяясь противными гудками и оповещением оператора, что звонок окончен. Парень стоит так еще добрую минуту, не зная, что ему думать, что ему делать. А после, смахивая скатывающиеся с щек слезы, набирает номер еще раз. Попытка дозвониться оказывается провальной — Чарли отключил связь. — Блять. Блять, блять, блять! — практически кричит, Гаррет, подрываясь к ноутбуку. Он отбрасывает телефон куда-то в сторону и со скоростью света рыщет по списку закладок, открывая в итоге тот самый сайт, который их свел. — Не в сети. Ну конечно, о чем ты только думал, — неожиданно он понимает, что он совершенно беспомощен в этой ситуации. Ему некому позвонить, некого спросить. Общих друзей с Чарли у них нет. Но черта с два он так просто отступится.
Гаррет хватает с кресла старый растянутый свитер, когда-то принадлежавший отцу, натягивает его и бросается к выходу из пентхауса. Вводит код, распахивает дверь и встает, как вкопанный. Снова. В глазах все еще стоит влага, мешая четко различать все вокруг, но это было, скорее, неприятным дополнением к настоящей проблеме. Ему действительно нужно выйти. Арми должен быть двумя этажами ниже. Он еще здесь. Он сможет помочь, надо только спуститься чуть ниже. Гаррет делает шаг вперед и оказывается в коридоре, стены которого отделаны дубовыми панелями (отец просто обожал классику). До лифта всего несколько метров, но они кажутся километрами. Границы расплываются, сосредоточиться оказывается на редкость тяжело, но Гаррету нельзя останавливаться — первый шаг сделан, бежать некуда. Поэтому он силится и все-таки делает еще несколько шагов вперед, хватаясь руками за стену, он практически прижимается к прохладному дубу, что помогает ему не обмякнуть на полу окончательно. Спустя, как кажется парню, несколько минут, он, наконец, оказывается в лифте, жмет кнопку "219" и делает глубокий вдох. — Все будет хорошо, все будет хорошо, — словно мантру повторяет про себя, а когда лифт останавливается и открывает свои двери, Гаррету кажется, что все нихера не будет хорошо. Он проделывает еще несколько шагов и вот, перед ним открывается целое помещение, заполненное рабочими столами. В такое время суток, обычно, подобные этажи должны пустовать, вот и сейчас здесь практически не было людей, но подсознание Хедлунда уговорить оказывается сложнее, чем обычно. В горле тут же встает ком. Дышать становится тяжело — парня практически скручивает пополам, на ногах не удержаться. Очень хочется сесть. И Гаррет следует этому первобытному желанию, оседая по стенке прямо на пол. Кашель, кажется раскатом грома среди ясного неба, заполняя тишину целого этажа.
— Кто здесь? Гаррет? Гаррет, что ты здесь делаешь? Господи, где охрана? Охрана! — чужой мягкий и приятный голос раздается где-то над ухом. Гаррет практически не соображает, что происходит, но кто-то помогает ему подняться вновь на ноги. Ему даже думать больно, не говоря уже обо всем остальном. Его колотит со страшной силой. Сквозь пелену слез он едва различает знакомый силуэт миниатюрной Леа, которая теперь служит ему опорой не только в профессиональном смысле. — Арми. Мне нужен Арми, — словно в бреду кое-как проговаривает сквозь силу, плетется за девушкой обратно к лифту, не в силах сопротивляться. Кажется, с него пот льет в три ручья, он снова задыхается. — Я найду его потом, сейчас тебе нужно вызвать врача, ты понимаешь? Понимаешь, что я говорю? — откашливается и кое-как кивает. Слова секретарши звучат словно в вакууме, но обрывки фраз ему все-таки удается понять. Последнее, что он помнит, это как он оказался в собственной кровати, а вокруг столпилось слишком много людей.Открыв глаза, Гаррет сразу понимает, что что-то изменилось. Возможно, изменилась его жизнь, потому что теперь, когда Чарли явно от него ушел, с ним окончательно покончено. Гаррет лишился последнего, ради чего стоило бы жить, а теперь и его нет. Как и отца, которого он любил, хоть и отношения у них были не самые радужные. Собрав волю в кулак, парню все-таки удается присесть на кровати. Он обнаруживает, что он переодет, заботливо накрыт одеялом, а комнату слегка приглушенно освещает пара светильников, закрепленных на стенах по всей спальне. В кресле напротив спит фигура в явно неудобной позе. Присмотревшись, Гаррет понимает, что это Арми, на что лишь грустно улыбается, откинувшись обратно на подушки.
— Ты уже пришел в себя? Это хорошо. Как ты? — мужчина поднимается с кресла и тут же оказывается рядом, присаживаясь на край кровати. Он всегда был заботливым другом. Гаррет благодарен ему за это. — В порядке. Все хорошо, — слегка лениво проговаривает, отворачивая голову и уставившись на входную дверь. Сейчас ему стало настолько стыдно за свою выходку, что смотреть на Арми кажется невыносимым. Но у него просто не было другого выбора. Ему впервые захотелось бороться за что-то. — Ты всех перепугал. Пол сказал, что у тебя снова был приступ. Зачем ты вышел? Леа говорила, что ты искал меня, но ты мог просто позвонить, — его голос звучит снисходительно, тихо, успокаивающе. Он не сердится, хотя мог бы — Гаррет наверняка заставил Леа волноваться больше всех. — Это неважно. Все в порядке, ладно? Я бы хотел побыть один, если ты не против. Давай я позвоню тебе завтра, и я расскажу тебе что и как. Пожалуйста, Арми, сейчас мне нужна тишина и покой, — практически умоляюще смотрит в лицо друга, различая в том явное непонимание, но он знает, что Хаммер не откажет. Он все понимает, а потому согласно кивает, оставляя на столике рядом с кроватью его — Гаррета — телефон, сообщая напоследок, что тот может звонить в любое время. Хедлунд улыбается и благодарит за все, что тот сделал, а когда где-то там входная дверь хлопает, практически подскакивает на месте, хватает телефон и вглядывается в экран. 1:48. Он проспал всего около двух часов. — Чарли, — произносит на полувздохе, прячет лицо в ладонях. Он сидит так еще добрых минут пять, после чего, наконец, решается сделать хоть что-то. Тянется к ноутбуку, лежащему все на том же столике, водружает его на колени, вновь открывает сайт, а затем переходит в личные сообщения, судорожно начиная печатать.
[AVA]https://i.imgur.com/N0WgLpH.png[/AVA] [SGN] [/SGN] [NIC]Garrett[/NIC]
<!--HTML--> <link rel="stylesheet" type="text/css" href="https://forumstatic.ru/files/0019/1b/05/54295.css"> <center><div class="chatik2" style="background-image: url(https://i.imgur.com/pvaLzn4.png);"></div> <div class="chatik"> <div class="chatik1"><div class="chatik3">от кого: <b>garrett</b> <o>сегодня 02:15:02</o></div><br><br><br> <div style="width: 480px"> Пишу в неизвестность. Я не знаю, где ты сейчас, что с тобой. Возможно, ты больше никогда не зайдешь на этот сайт, никогда не посмотришь в личные сообщения и никогда не увидишь то, что я сейчас хочу тебе сказать, но я буду сожалеть весь остаток своей жизни, если не сделаю этого. <br> Да, я лгал тебе. Я ни в коем случае не хочу оправдываться, но позволь мне объяснить. Когда ты наследник такой крупной корпорации, тебе приходится идти на какие-то жертвы. Моей жертвой стала моя личность. Я не имею права рассказывать всем налево и направо, кто я есть на самом деле, мной могли воспользоваться, это могло подбить репутацию наследия, которое оставил мой отец. Но когда я рассказывал тебе о своей работе, я уже не мог остановиться. Сейчас я понимаю, что глупо было так думать, ведь когда мы стали по-настоящему близки, я должен был сам рассказать тебе. Я не знаю, как ты узнал эту информацию, кто тебе рассказал, да это и неважно. Но мне действительно жаль, что ты узнал это не от меня. Само собой, я хотел рассказать тебе раньше, хотел сделать это как можно скорее, но, видимо, я трус. У нас все шло слишком хорошо, что я думал, а вдруг это неважно, вдруг это, это.. В прочем, мои слова уже звучат как оправдание, прости меня. <br> И насчет твоей матери. Господи, Чарли. Если б я только мог хоть на секунду представить, что она фактически работала на моего отца. Я бы сделал все, чтобы это дело не осталось замято, но отец приложил усилия, чтобы о подобных инцидентах никто не знал. Я не знал, Чарли. Мне так жаль. Мои слова мало что могут прояснить, и они явно не помогут делу, но я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы попытаться исправить это. Мне стыдно за свою семью, стыдно за самого себя, что все это происходит. <br> Мне очень жаль, Чарли. Никогда в жизни я еще не испытывал подобных чувств, которые я испытываю к тебе. Прошло столько лет, прежде чем мне снова удалось полюбить кого-то, несмотря ни на что. Мне плевать, кого ты убил, плевать, чем тебе приходится зарабатывать себе на жизнь. Мне плевать, что мы из разных стран, что у нас абсолютно разные образы жизни. Все это кажется теперь таким неважным, потому что</div> </div> </div> </center>
Внезапно тишину, заполнявшую пентхаус на двести двадцать первом этаже, прерывает стук дверь. Гаррет машинально нажимает на кнопку "отправить", а когда обнаруживает, что он сделал, раздосадованно рычит, отпихивая ноутбук в сторону. Ему ничего не остается, кроме как подойти к двери и поинтересоваться, кому пришло в голову потревожить его в это время. И когда он вводит заветную комбинацию цифр, отключая блокировку двери, он даже не подозревает, что ждет его по ту сторону целого мира, частью которого Хедлунд никогда не станет.
[AVA]https://i.imgur.com/N0WgLpH.png[/AVA] [SGN] [/SGN] [NIC]Garrett[/NIC]
Аэр плавно набирает высоту, наращивая скорость, двигатель приветливо и радостно рычит, и вся система откликается веселым перемигиванием приборов, чувствуя руку хозяина, днище машины вибрирует - турбины практически бесшумно вспарывают лопастями воздух, и аэр черной пулькой устремляется вперед, домой. В любое другое время Чарли получал бы от полета удовольствие - всё-таки спортивная модель автомобиля класса люкс, собранная в единственном экземпляре для одного владельца, оснащенная не только искусственным сознанием и движком, позволяющим развить скорость до пяти тысяч км/ч в режиме полета, но и выполненная из сверхпрочного металла, добываемого в ограниченном количестве на планете Яр в звездной системе Ориона, удивительно легкого и мягкого в сыром виде и оттого обманчиво хрупкого на первый взгляд, заставит испытать оргазм любого ценителя хороших машин. Но сейчас все, на чем он мог сосредоточиться, сводилось к одному имени. К одному человеку. Чарли подозревал, что даже случись в эту секунду война, второе пришествие или очередной конец света, ничто - ничто! - не заставит его переключить внимание на что-то другое. Он старается отключить голову, отпустить сознание, свести все мыслительные процессы в своем сознании к тонкой полоске горизонта впереди, к тому, что в Лондоне осталась мать, подключенная к аппарату искусственного жизнеобеспечения, к тому, что это ведь не конец жизни, верно? Все еще впереди. Руль, упакованный в натуральную кожу какой-то редкой змеюки, под ладонями подозрительно нагревается и противно скрипит. Чарли напоминает себе, что хоть весь аэр от лобового стекла и до последней гайки выполнен из высокопрочных материалов и что он в состоянии выдержать не только прямой удар почти любой боеголовки, но и спокойно рассекать в открытом космосе, сломать тот же руль он может запросто, а потому осторожность превыше всего, Чарли. Вот так, расслабь руки, не делай своему мальчику больно. Но, Господи, насколько сложно выбросить все лишнее из головы и вернуть хваленое самообладание, когда внутри черепной коробки крутится на репите только одна мысль: "гарретгарретгарретгарретгаррет". И так бесконечно.
Нет, это не конец жизни - он уже случился, а это, видимо, один из шести миров сансары - первый, но не последний. Чарли горько усмехается и резко выворачивает руль в сторону. Одна из прелестей положения военного на службе в элитных войсках: ему не нужно соблюдать правила и пользоваться аэротрубами. Он может спокойно передвигаться по планете в открытом воздушном пространстве, чем бессовестно пользуется. Где-то позади остался Токио с его яркими искусственными огнями, там же осталась и проклятая башня, из которой он бежал так, словно за ним гнались черти. Там же остался и Гаррет... Чарли сжимает зубы. Куда только делся хладнокровный, рассудительный военный, способный убить любого, не дрогнувшими руками свернув чью-то шею? Куда пропал психиатр, профессионал своего дела, доктор философии с кучей медалей, грамот и наград? Где выдержка, самообладание и спокойствие? Где этот человек? Хотя кому он врет. Это всегда было лишь результатом долгих и упорных тренировок, силы воли и намертво въевшихся привычек. Держать себя в руках, не позволяя вулкану внутри проснуться, стало настолько обыденной вещью, что любое сильное возмущение выбивает его из колеи, а Гаррет стал его слабым местом.
Чарли не знает, от чего он бесится сильнее. От того, что его водили за нос и лгали в глаза? Или от того, что человек, которого он любит, оказался единственным наследником семьи Хедлунд? Но его отца не стало год назад, а мать Чарли додыхает последние дни - все относительно, конечно, но справедливо. Или от того, что он позволил себе стать уязвимым, привязаться к кому-то, полюбить? О, да брось, парень! И, наконец-то, перестань врать самому себе. Ты действительно злишься на самого себя, но не из-за этого. Ты оставил его там, в этой хреновой башне, одного, наговорив всякой хуйни по телефону, а теперь пытаешься откосить и перекинуть вину на кого-то другого? А не на кого перекидывать. Ты сделал ему больно от того, что тебе было больно. Как раненный зверь скалит зубы и кусает протянутую руку помощи в попытке защититься и в стремлении избавиться от боли, так и ты. Но ты сделал огромную ошибку, Чарли. Ты оставил один на один со своей болью беззащитного, не готового остаться с ней наедине, не готового справиться с ней человека. Мало того, идиот, ты сделал это с тем, кого по-настоящему любишь. Вот, что тебе не дает покоя и жрет тебя, жрет все то время, что ты покинул Токио Тауэр. Очнись и исправь то, что натворил, пока не поздно. Чарли качает головой в такт жалящим мыслям, не видя больше смысла отрицать собственную вину. Не перед кем отпираться. Умение разделять сознание на части и анализировать свои состояние и поступки со стороны довольно полезно, но иногда ему кажется, что у него прогрессирует шизофрения - настолько глубоко он уходит в транс, ведя разговоры сам с собой. Но его подсознание сделало верные выводы: Чарли не волнует, из какой семьи Гаррет, сколько у него денег, чем он владеет и в чем еще он мог ему солгать. Все, что ему важно сейчас знать, сводится к тому, в порядке ли он, хорошо ли себя чувствует и... Любит ли он его на самом деле. Чарли просто испугался, что все их отношения есть обман, фикция и что Гаррет всего лишь хотел развлечься за его счет. У него ведь и так практически никого не осталось. Еще каких-то двадцать дней и мамы не станет. И он точно останется один. Чарли так не хочет быть один. Почувствовать себя, наконец, нашедшим своего человека, позволить себе принять его, почувствовать себя счастливым и позволить надеждам постепенно отвоевывать все больше места в сердце, чтобы потом вдруг резко всего этого лишиться.... Чарли не хочет больше боли, потому проще было выставить сразу шипы, оттолкнуть и исчезнуть. Да, оказывается, это он пользуется простыми тактиками. Не профессионально, Чарли. Совсем нет. Так любящие люди не поступают.
- Сэр, насколько я понимаю, Вы направлялись в Лондон? Но Вы повернули обратно. Вас стоит ожидать сегодня дома? - Голос Айрин, искусственного интеллекта, обитающего в его лондонской квартире и по совместительству няньки, разнесся тихим шелестом по салону. Чарли вздрогнул и встрепенулся, обнаружив, что действительно возвращается назад. - К тому же, сэр, ваши показатели превышают норму. Температура вашего тела с привычных 38.4 поднялась до 39.5, пульс неравномерный, Вы напряжены. Все нормально? - Иногда она была настолько дотошной, что ему хотелось отключить блок питания. Впрочем, он сомневался, что это его спасет. - Да, Айрин, все в порядке. Нет, думаю, сегодня меня можно не ждать. Вернусь через пару дней. Может быть, после Нового года. Мать без изменений? - Чарли переключает автопилот на ручное управление, давя в себе желание отключить бортовой компьютер совсем, прекрасно понимая, что тогда его домохозяйка никогда не отстанет. - Да, сэр. Тогда я, пожалуй, оставлю Вас. Желанию приятного Вам отдыха. - Голос мягко промурлыкал последние слова и растворился в шуршании турбин, но Чарли на это лишь усмехнулся, зная, что Айрин осведомлена обо всех его передвижениях внутри планеты и запросто может выйти с ним на связь, в какой бы точке Земли он не находился. Совсем скоро впереди расцвела огненным цветком условная столица некогда бывшей империи Восходящего солнца. Границы стран сохранились скорее условно и практически не имеют былого значения, но, тем не менее, люди до сих пор в шутку причисляют себя к тому или иному когда-то существовавшему государству, на территории которого они проживают. Впрочем, все это не столь важно.
Чарли достает из встроенной сбоку панели датчиков маленькой ниши гильзу наушника и, активировав ее голосовой командой, вставляет в ухо и позволяет микрощупальцам пробраться глубоко в ушную раковину, чтобы подключиться к нервной системе. Как раз вовремя - до Токио Тауэр осталось всего ничего. И где-то в этой коробке из бетона и металла ему нужно будет найти Гаррета. И не дай боже Крису или кому другому помешать ему. Хэннэм напряжен, как туго натянутая тетива, готовая лопнуть от любого прикосновения. Бортовой компьютер не таким живим, как у Айрин, но все же человеческим голосом извещает о скором прибытии и в который раз интересуется его состоянием. Температура тела вновь поднялась на пару делений - Чарли уверен, что он горячий, как раскаленная докрасна печь, но взять под контроль состояние организма не может. Он вообще сегодня многое сделать не может, и вот вопрос: это старость или Хедлунд напрочь выбил одним только своим существованием и появлением в его жизни мозги из головы? На его запрос Крис присылает короткое сообщение «200 этаж. Дополнительная площадка. Голосовой пароль "Артур". Я временно внес твои данные в базу. Вход на первый этаж пентхауса доступен сотрудникам, но тебе нужен не он, а чуть выше. Там уже иная защита, тут я тебе ничем не могу помочь. У тебя три минуты (: ». И, да, черт возьми, он практически его ненавидит, но желание увидеть Гаррета и, наконец, обнять его буквально прожигают ладони, потому стоит только приземлиться, как Чарли срывается на спринтерский забег. Лестницы, коридоры, комнаты и вещи - все сливается в одну полосу и разбивается на части только, когда он нажимает на кнопку вызова лифта. И то ненадолго. Верхние этажи запоминаются мало. он проносится по ним ураганом, взлетает по лестнице на верхний этаж, минует коридор и резко тормозит у двери. Стилизованная под старину, она, кажется, навсегда останется в его воспоминаниях как что-то, что отделает его от заветной цели. По ту сторону этой преграды его ждет неизвестность, которая на самом деле зависит от одного человека. Потому что за себя он, оказывается, давно уже все решил.
Чарли отмирает и решительно стучит в дверь. Ему кажется неуместным звонить - он может разбудить Гаррета. Все-таки он дает себе маленькую иллюзию возможности в крайнем случае отмотать все назад, хотя понимает, что уже не уйдет отсюда, пока не увидит Хедлунда. Он уверен, он собран, он готов... Нет, не готов совершенно. К такому невозможно подготовиться. Только спонтанность, только импровизация. Потому, когда дверь открывается, он стоит ледяной статуей, жадно вглядываясь в такие знакомые и в то же время такие чужие черты лица. Он не успевает пошевелиться, сделать хоть что-то, а его уже обнимают и он, ошеломленный, оглушенный, счастливый, забывший абсолютно обо всем, сжимает в руках трясущееся тело, понимая, что хрен. Никому он его не отдаст, этого чертового Гаррета Хедлунда.
[NIC]charlie[/NIC] [AVA]https://i.imgur.com/2Z4QYgj.png[/AVA]
Стоит Гаррету открыть дверь, как его сердце буквально ухает куда-то вниз. Контролировать эмоции он никогда не умел, а последствия недавнего приступа дают о себе знать, заставляя тело трястись и тем самым являя невооруженному взгляду, что организм все еще слаб. Он набрасывается на Чарли, обнимая того так крепко, насколько это вообще возможно. Обычно Хедлунд старается сторониться физических контактов с людьми, к которым не привык. И Чарли в какой-то степени все еще входил в эту категорию, поскольку это их первая встреча в живую, вот так. Но все это в очередной раз кажется таким неважным перед тем фактом, что Чарли здесь. Черт, возьми, стоит в дверях его пентхауса (абсолютно наплевать, как он это проделал, но спросить потом, все же, нужно будет), живой, настоящий. Думали ли Гаррет, что этот момент когда-нибудь настанет, ввязываясь в переписку с незнакомым человеком? Нет. Но он определенно знает, что было бы с ним, не случись этого сейчас.
— Чарли, — проговаривает в чужое плечо, утыкаясь носом и с силой зажмуривая глаза. Ему не хочется казаться слабым или излишне эмоциональным, но сдерживаться ему все еще тяжело. Он ночами мечтал, продумывал, каким будет этот самый момент. Оставалась только одна недосказанность, поскольку несколькими часами ранее Хэннэм разоблачил его ложь и бросил трубку, практически исчезнув с горизонта. А теперь он вернулся. Вернулся, потому что любит? Или потому что ему хотелось лично порвать все связи с Гарретом? Это не имеет смысла в данную секунду, потому что Хедлунд с жадностью хватается за этот момент, цепляясь пальцами за чужую одежду и сминая ее с силой. Спустя же, кажется, минуту он все-таки позволяет себе отпрянуть от Чарли, впуская того в свой дом. Дверь оказывается закрытой, а голову Хедлунда тут же заваливает ворох мыслей и слов, которые ему следует озвучить прямо сейчас. Но начать с чего-то же нужно, верно? — Прошу, выслушай меня, хорошо? — разворачивает Чарли лицом к себе, практически невесомо касаясь чужого предплечья, а затем тут же одергивает руку, встречаясь с чужим все еще напряженным взглядом. — Я солгал тебе о своей жизни, о своей работе. Мне нет прощенья, я понимаю это. Даже то, что я сейчас пытаюсь оправдаться — уже низко и противно. Я сам себя ненавижу за то, что эта мысль однажды поселилась в моей голове, — выдыхает, ему приходится облокотиться на небольшой комод, стоящий перед выходом в холл. — Но я должен был. Понимаешь? Поначалу я должен был лгать об этом всем, потому что иначе могло произойти непоправимое. Но потом, когда я узнал тебя получше, когда ты меня узнал, я понимал, что эта ложь заведет меня еще дальше, она будет как ком собирать все на своем пути, обрастать новыми подробностями. Я хотел рассказать все, правда хотел, — понуро опускает голову, прожигая взглядом пол перед собой. Смотреть на Чарли становится невыносимо. Ему все еще дурно от осознания того, что тот действительно находится здесь, и это не выдумка. — Ты заставляешь меня забыть обо всем. Разговаривая с тобой, я могу не думать о тех проблемах, которые меня донимают. Я могу не думать о том, что завтра я проснусь и снова, по привычке, буду пялиться в окно часами, мечтая однажды выйти туда, в самый центр Токио. Что я не буду чувствовать себя неполноценным, ненормальным, больным. Что мне не придется снова бороздить просторы сети в поисках неизвестно чего. Потому что теперь у меня есть цель, теперь у меня есть то, ради чего я могу не думать об этом, ради чего я могу измениться, черт, — смахивает набежавшие на глаза слезы, а затем делает глубокой вздох. — И это затуманило мой разум, лишив возможности хотя бы попытаться изменить что-либо своей лжи, чтобы раскрыть ее. Это же все неважно, потому что я люблю тебя. Люблю как человека, ради которого я бы отдал жизнь, ради которого я бы хотел измениться. Я действительно не помню, чтобы я когда-то испытывал подобное, я не знаю, как это, но ты заставил меня почувствовать это все, заставил мир в моих глазах заиграть по-другому. Ты стал моим ебаным новым миром, — скрещивает руки на груди, а затем ведет ладонью по лицу, чувствуя себя на редкость неловко. Он снова начинает тараторить, когда волнуется. Температура тела, кажется, подскочила, сердце заходится в бешеном ритме. Сейчас бы выпить стакан воды и присесть, да только все это снова кажется таким неважным, потому что Чарли все еще здесь, стоит невозмутимо и продолжает слушать его. Это не мираж. Он стоит прямо перед ним, так близко. Хочется снова до него дотронуться, но Гаррет сдерживает свой порыв, в очередной раз жмурясь. — Прости меня, Чарли. Прости, что врал тебе. Может быть, ты думаешь, что я использовал тебя, что раз я лгал обо всем этом, то и о чувствах тоже, но нет. Единственное, что имеет для меня значение, это то, что я люблю тебя. И если ты любишь меня так же сильно, то ради этого я готов хоть с крыши спрыгнуть, если понадобится, — он заканчивает свою речь, возвращая взгляд к Чарли.
[AVA]https://i.imgur.com/N0WgLpH.png[/AVA] [SGN] [/SGN] [NIC]Garrett[/NIC]
Он с трудном разжимает руки, выпуская Гаррета на волю, и заходит в дом, но совершенно не обращает внимания на обстановку. Все настолько незначительно и неважно, все, кроме человека, осторожно касающегося его плеча. Чарли напряженно следит за рукой, сначала робко дотронувшейся до него, а после испуганно отпрянувшей. Поднимает голову, чуть наклоняя ее вбок, да так и замирает, наконец замечая мокрые, явно соленые, дорожки на чужом лице. Слушает молча, не перебивая, вбирая в себя все интонации и эмоции, пропитавшие родной уже голос насквозь. Хэннэм думает, что все, что с ним было и еще будет - ничто в сравнении с тем, что он испытывает в данные мгновения, а потому старается запомнить все до мельчайших подробностей, чтобы потом спрятать их внутри себя и иногда, в самые тяжелые и темные для него времена, вспоминать эти слова и знать, что ему есть ради кого жить.
- Значит, любишь меня, да? Измениться хочешь? - Голос звучит ровно. Чарли делает шаг вперёд. - Жизнь за меня отдать готов. С крыши спрыгнуть, если понадобится, - на этих словах бровь его чуть иронично приподнимается. - Лгал мне, теперь простить просишь, - шаги плавные, мягкие, но широкие и уверенные, он надвигается на Гаррета с неумолимостью приближающегося к Земле метеорита. Хедлунд испуган, пятится, кусает нервно губы, и Чарли смешно и немного щекотно от заполневшей лёгкие нежности. Хочется коснуться его сейчас, прижать к себе и вновь почувствовать как в ладони бьётся чужое сердце. - Что ещё ты готов сделать, Гаррет? На что пойти?
Все эти вопросы, конечно, пусты и несерьезны, но Хэннэм продолжает сохранять на лице холодность и бесстрастность, придерживаясь выбранной модели поведения. Хедлунд упирается лопатками в обшитую дорогими сортами дуба стену и дышит прерывисто, то открывая, то закрывая рот. Чарли подходит к нему вплотную, останавливаясь в крошечном шаге от парня, смотрит пристально и любопытно, но ничего не делает. С минуту разглядывает живое воплощение личного конца света и думает о том, насколько же он прекрасен, этот его конец. Не зря мать говорила, что допрыгается он однажды и его чёрная дыра в груди вспыхнет сверхновой. Хэннэм поднимает ладонь и касается осторожно чужой щеки. Гладит мягкую кожу горячими кончиками пальцев, едва уловимо, но оттого ещё более нежно ведёт узор вниз. Проводит по линии челюсти и обхватывает подбородок, подушечкой пальца, слегка надавливая, очерчивает контур рта, чтобы коснуться бархатной розовой поверхности губ. Да так и зависает, не в состоянии отвести взгляда от белой кромки зубов, по которой быстро скользнул язык. - Готов ли ты выйти однажды из этой коробки и прогуляться вместе со мной по центру Токио? - Он тяжело сглатывает и с трудом возвращает взгляд к лихорадочно блестящим глазам, зрачки которых занимают почти всю радужку. Ощущать на пальце, все ещё прижатом к чужим губам, горячее дыхание, чувствовать, как его уже физически ломает от желания коснуться их собственными губами и при этом с горем пополам ещё держаться, стоит ему огромных усилий. Чарли улыбается широко и открыто, позволяя маске серьёзного сурового мужчины треснуть и осыпаться пылью им под ноги, вновь становясь привычным добряком обаяшкой, которого знает Гаррет. - Я хотел бы показать тебе не только это. Существует ещё так много мест, где я хотел бы побывать вместе с тобой.
Чарли делает оставшийся крошечный шаг между ними, не встречая сопротивления. Тянется к губам Гаррета - и горячие, твердые губы притрагиваются к уголку чужого рта едва-едва ощутимым касанием. Он замирает на краткий миг, слыша судорожный вдох, а после, наконец, осторожно накрывает ртом мягкие губы, слегка обхватывая нижнюю, осторожно сжимая ее и словно пробуя на вкус, после соскальзывая и смыкаясь уже на верхней губе Хедлунда. Снова ласкает с осторожным нажимом кончиком языка, чтобы через мгновение одарить мимолетным прикосновением уголок рта в намеке на поцелуй. Чарли вновь обхватывает губу Гаррета собственными, отпускает и еще раз обхватывает. И повторяет так, с каждым разом все чаще и жарче, до тех пор, пока Гаррет, больше ошеломленный, нежели испуганный, не приоткрывает послушно рот. Влажный язык касается его губ, проходится по ним вновь и пробирается немного глубже, за кромку зубов, чтобы прикоснуться уже к кончику чужого языка, ускользнуть и снова вернуться, огладив нёбо. Руки смыкаются на мужских плечах и притягивают ближе к себе, держать крепко, готовые пресечь любую попытку к получению свободы. Чарли думает, что нет, свободы больше не будет. Не после того, как он узнал, каким может быть его - их - будущее. Что оно вообще для них существует.
Поцелуй длится достаточно, чтобы воздух начал подходить к концу и легкие обожгло огнем, но не достаточно для того, чтобы потерять голову окончательно и отпустить с короткого поводка самоконтроль. Он отрывается от покрасневших губ Гаррета и, позволив себе в последний раз мягко прикоснуться к ним коротким поцелуем, отстраняется, делает ровно два шага назад и улыбается - ярко и обезоруживающе. - Это будет небольшим погашением кредита за причиненный мне ущерб, месье. Но заметьте, проценты очень высоки, так что имейте ввиду. - Чарли прячет за ресницами смешинки на дне голубых глаз. Ресницы напротив же дрожат испуганными крылышками мотыльков - в уголках чужих глаз вновь скапливается влага или ему это только кажется? Хэннэм держит себя на месте, не позволяя ничего больше прикосновения раскрытой ладони к щеке Хедлунда. Гладит большим пальцем скулу, пытаясь немного успокоить его, но только еще больше усугубляет положение, чувствуя на руке горячую каплю. Он делает быстрый шаг назад, пряча руку за спину, и напряженно следит за Гарретом, не представляя, что делать и как быть дальше. - Все в порядке, любовь моя? Эй, слышишь? Я люблю тебя. Я так люблю тебя, Гаррет. Пожалуйста - п о ж а л у й с т а - не плачь, не разбивай мне сердце снова, Гаррет. Скажи, что мне сделать? Вызвать тебе врача? Или мне уйти? Гаррет, - Чарли вдруг пугается, вспоминая о его болезни, ограниченном контакте с людьми и страхе перед незнакомцами, и как-то разом забывает, что сам врач и в состоянии оказать помощь. Все вновь сошло на нет, придя к единому множителю в лице Гаррета, и мир вокруг сузился до одного взгляда, заглядывающего ему в самую душу.
[NIC]charlie[/NIC] [AVA]https://i.imgur.com/2Z4QYgj.png[/AVA]
Будь у Гаррета возможность, он делал бы шаг назад каждый раз, стоило Чарли к нему приблизиться. Тот повторяет сказанные Хедлундом слова достаточно громко, чтобы их было слышно четко и ясно. Но с какой целью? В голове все путается, ощущение реальности вновь переходит в какое-то неестественное состояние. Дом больше небезопасен. Гаррет прикрывает глаза и слегка встряхивает головой, пытаясь прийти в себя. Чарли оказывается слишком близко. Настолько, что теперь даже вздохнуть становится страшно, а когда чужая ладонь внезапно касается его щеки, Хедлунд и вовсе теряется. Теряется в собственных чувствах, потому что с одной стороны этот жест никак не может быть угрожающим, но с другой ему все еще страшно. Нет, скорее, непривычно, это ненормально для него. Когда в последний раз его касались с такой нежностью? Прошло уже точно больше пяти лет. Поэтому Гаррет поджимает губы, расфокусированным взглядом уставившись на Хэннэма, который продолжает говорить теперь уже с нотами той непринужденности, как в те дни, когда они общались по видеосвязи. Чарли больше не кажется холодным и жестоким, он преображается на глазах, но этого все равно недостаточно.
Когда чужие губы прикасаются к его собственным, сердце уже в который раз за сегодня ухает куда-то вниз живота. Гаррет несдержанно выдыхает и крепко сжимает ладонью край вымощенного все тем же дубом комода. Все чувства перемешались. Физические ощущения тоже. Хедлунд не понимает, хорошо ему или плохо, кажется, что он на грани обморока, но разум приказывает сохранять спокойствие, попытаться отвлечься, не думать о том, что Чарли вытворяет с его губами в данную минуту. Но получается, если честно, довольно хреново. Гаррет упускает момент, когда его собственные губы предают его и поддаются на очередной поцелуй, позволяя Хэннэму хозяйствовать и "вести" в этом сумасшедшем танце. А когда же воздуха оказывается в легких слишком мало, мучитель отстраняется первым, улыбается все также ослепительно, но только Гаррету, к сожалению, тяжело воспринять реальность, как нечто хорошее. Ему хреново. Тело снова пробивает крупная дрожь, глаза вновь оказываются влажными. Чужие слова звучат словно в вакууме. Только не сейчас. Прошу. Хедлунд выставляет ладони вперед, машет ими в извинительном жесте, не в силах произнести и слова. Кое-как он решается пересечь коридор, чтобы добраться до холла. Он путается в ногах, чуть не падает по дороге и больно задевает ногой край небольшого стеклянного столика. Его шатает так, словно он выпил несколько бутылок саке залпом. Дышать становится все труднее и он тянется к окну, отодвигая створку и распахивая его настежь.
Прохладный ночной воздух тут же ударяет Гаррету в лицо, обволакивая его тело. Парень облокачивается о подоконник обеими руками, жмурится, сосредоточенно вдыхая воздух. Все, как учила доктор Грин. Нужно абстрагироваться от внешнего мира, убедить себя, что ты в безопасности. Это твой дом, твоя крепость, в которой есть только ты. И больше никого. Только вот этот прием работает также хреново, потому что все мысли вновь сводятся к тому, что позади него все еще стоит Чарли. Его Чарли. И что, все это происходит, пиздец, как не вовремя. И самое то выпрыгнуть в это окно, чтобы уже никто не мучился, да только хер там был.
— Прости за это, прости, пожалуйста, — практически шепчет вполоборота. Взглядом он не видит Чарли, но чувствует, что тот неподалеку. Если он все это понимает, то Гаррету чертовски повезло. — Я... У меня давно не было такого контакта с людьми, прости. Просто это было слишком неожиданно, — проводит ладонью по лицу, смахивая капли пота, а затем вздыхает полной грудью. Кое-как ему удается относительно прийти в себя, он разворачивается и, опираясь, на спинку кресла, обходит того стороной, наконец, присаживаясь. Свежий воздух обволакивает приглушенный холл, позволяя Гаррету, наконец, сконцентрировать внимание на чем-то одном. — Это же не будет для тебя проблемой? Мне просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть, — снова вздыхает и прикидывает про себя, стоит ли ему принимать лекарства, или же его состояние нормализовалось. Рядом с Чарли этого сказать наверняка никак нельзя, но отрицать бессмысленно — он только что испортил их первую встречу. Любой другой бы давно уже ответил на поцелуй, а сейчас черт знает, чем они могли заниматься. Но один из них явно не бился бы в истерике от чужого прикосновения. Ты все испортил. Ты ненормальный, больной мудак, Гаррет Хедлунд. Как тебя земля вообще носит. — Пожалуйста, садись, — ладонью указывает на диван рядом. Ему остается только надеяться, что из-за всего этого Чарли не психанет и не пошлет его к такой-то матери. В конце концов, было бы глупо винить его в этом. Одно дело общаться по видеосвязи в сети, а совсем другое видеть подобные припадки и терпеть это наяву хрен знает сколько времени, сколько там будет Гаррет привыкать к чужим прикосновениям. Неделю? Две? Месяц? А долго ждать Чарли вряд ли станет, почему-то в этом Хедлунд уверен.
[AVA]https://i.imgur.com/N0WgLpH.png[/AVA] [SGN] [/SGN] [NIC]Garrett[/NIC]
Чарли сжимает челюсти, тело подбирается, готовое в любой момент метнуться вперед и подхватить Гаррета в случае, если он не сможет справиться с собой и ему станет совсем плохо. Вина вонзает зубы в неподготовленный к очередной порции боли мозг, но отмотать время назад, чтобы остановить себя, к сожалению, уже нельзя. Все, что говорил Хедлунд о своей болезни, все, что знал сам Чарли об этом, все это складывается в голове в одну большую мозаику и Чарли начинает осознавать, насколько непрофессионально как доктор и неправильно как любящий парень он себя вел. Вместо заботы и понимая, осторожности и поддержки он дал Гаррету совершенно другое, показав себя несдержанным эгоистом, движимым сиюминутными порывами. Удержаться было сложно, эмоции взяли верх над разумом, вся ситуация, в которой они оказались, выбила его из привычного ритма, выдержка полетела к чертям и он сделал то, что следовало бы отложить до того момента, пока Гаррет не будет к этому готов. Но Чарли просто не захотел ждать, попытавшись завладеть тем, что он считал своим, раньше положенного срока. Поставить метку, дать понять, что это его человек и что он не отступит. И просто губы Гаррета выглядели настолько соблазнительно, что это оказалось слишком для Чарли. Кажется, он чересчур часто думал о том, как, наконец, коснется их, что терпение полетело к чертям, отодвинув на второй план все, что не совпадало с его желанием. Включая и состояние самого Гаррета.
Хэннэм напряженно наблюдает за парнем, подстраивается под его шаг, отставая всего на один и двигаясь немного слева - так, чтобы не дать Гаррету упасть, если он споткнется. Он обеспокоен и чувствует, как это беспокойство с каждой секундой становится больше. Чарли не мешает, когда Хедлунд открывает окно, послушно ждет, когда он придет немного в себя и молча слушает, когда Гаррет говорит. Все, что он сейчас может для него сделать, это поддержать. Чарли присаживается в кресло напротив, игнорируя предложение и оставляя между собой и парнем приличную дистанцию, посчитав, что диван находится достаточно близко к Хедлунду и он будет чувствовать себя некомфортно, если снова окажется в непосредственной близости от него. Откидывается на спинку, устраивая руки на подлокотниках, отворачивается к окну и долго молчит, пытаясь найти и подобрать правильные слова. Но они не торопятся находиться, а тишина слишком давит на без того перегруженные нервы, потому Чарли, на секунду закрыв глаза и мысленно приказав себе собраться, поворачивается к Гаррету.
- Тебе не за что просить прощения, - он качает головой и смотрит чуть устало и вымотано, чувствуя, как от одного разбитого вида мужчины напротив заворочалась в груди вина, - это делать должен я. Я не имел права касаться тебя без твоего на то разрешения, потому прости меня. Не сдержался. Все, что произошло в этот вечер, все, что я узнал сегодня - немного перебор для моего неподготовленного к переработке такой информации мозга. К тому же, я слишком долго ждал нашей встречи и того момента, когда смогу прикоснуться к тебе. В идеале - поцеловать. Твои губы довольно часто не давали мне покоя не только по ночам, - Чарли усмехается, наблюдая за тем, как щеки Гаррета слегка розовеют. - Я не вижу смысла отрицать, что хотел бы, чтобы наши отношения перешли на новый уровень, но это не значит, что я настаиваю на том, чтобы сразу же начинать с физического контакта, нет. Случившееся единичный случай, впредь я буду держать себя в руках. Мне хотелось бы хотя бы видеть тебя чаще, насколько это для нас возможно. Вот так, вживую. Возможно, постараться помочь тебе разобраться с болезнью, если ты позволишь. Ты знаешь, кто я, Гаррет. Я не только военный, но и психиатр. Убийца и мозгоправ в одном лице. Но я не причиню тебе вреда, клянусь. Просто позволь мне быть рядом, любить тебя и поддерживать - не как врач, нет, но как твой парень. Я не выйду за дозволенные рамки до тех пор, пока ты сам не будешь к этому готов, и постараюсь не прикасаться к тебе без видимой на то причины до тех пор, пока ты сам мне этого не позволишь. Обещаю. - Чарли серьезен и собран, смотрит прямо в чужие глаза, не отводя ни на секунду взгляда, и старается говорить мягко, но уверенно, не позволяя Гаррету усомниться в своих словах. - Но если ты скажешь мне уйти и больше не захочешь меня видеть, я пойму.
[NIC]charlie[/NIC] [AVA]https://i.imgur.com/2Z4QYgj.png[/AVA]
Слова Чарли звучат с необычайной открытостью, заставляют смущать, но в то же время испытывать нечто вроде вины, которой за всю жизнь Гаррету хватало сполна. Хэннэм сулит новый поворот в развитии их отношений, говорит, что готов помочь с болезнью. Все это звучит на редкость соблазнительно и так маняще, что Гаррет на секунду забывает о том, что произошло парой мгновений раньше, он позволяет себе смущенно прикрыть веки и отвести взгляд, пытаясь разгадать — чем он заслужил такого человека рядом? Почему он?
— Ты никуда не уйдешь, — с несвойственной строгостью проговаривает Гаррет, зажимая переносицу между большим и указательным пальцами, после чего он слегка наклоняется, упираясь локтями в колени и переводит взгляд обратно на Хэннэма. Тот вновь кажется серьезным. Может ли быть настолько собранный человек с натренированной выдержкой быть таким переменчивым? Или это вина Гаррета? Данная мысль заставляет его усмехнуться. — Ты мог сесть ближе, зря меня жалеешь, — наконец, реагирует на то, что Чарли изначально выбрал кресло подальше от него, а после поднимается с места и медленно подходит, засунув руки в карманы джинсов. — И ты можешь остаться здесь на столько, на сколько пожелаешь. В конце концов, теперь, когда все карты раскрыты, мы вольны делать что захотим, верно? — Гаррет думает, что будь он нормальным, за этими словами обязательно последовал бы очередной поцелуй, но ведь в таком случае и разговора-то этого не было. Он вытягивает руку, слегка наклоняется, а затем медленно, будто бы раздумывая, опускает ладонь на чужое плечо, слегка сминая одежду пальцами. Пока что это все, что он может сделать, но он сделал первый шаг. Это уже что-то. — Пойдем, покажу тебе свой дом. И, кстати, ты же расскажешь мне, кто твой информатор?Остаток ночи они проводят за разговорами. Как бы Чарли ни пытался уложить Гаррета спать (настаивая, конечно же, на том, что ему нужен отдых), тот стоически сопротивлялся и увлекал мужчину новыми разговорами. За эти часы они побывали практически в каждой комнате, успев при этом наговориться вдоволь, хотя этого, как думает Хедлунд, ему все еще мало. Они оба улыбаются так много, что поневоле сводит скулы, но не могут этого остановить. Гаррет думает, что несмотря на то, что его сердце едва не оказалось разбитым, эта ночь всегда будет иметь для него особый смысл, занимая свой отдельный уголок в закромах памяти. А Чарли клянется себе, что в этот раз он не позволит внезапно нагрянувшему намеку на счастье исчезнуть и раствориться во времени и собственных поступках, которые способны это изменить. Они смотрят друг на друга и, наконец, замолкают впервые за несколько часов — изучают друг друга взглядом, запоминают, впитывают образы, чувствуют. А когда время берет свое и двое мужчин сдаются, готовясь ко сну, Гаррет сооружает на своей большой кровати перегородку из подушек, настойчиво приказывая Чарли ложиться рядом. Он выдает ему отдельное одеяло и на строгое "нет" в приказном тоне клянется, что в эту же минуту выставит того за двери Тауэра. Хэннэм, кажется, быстро смиряется, нехотя, конечно же. Засыпают они в нескольких сантиметрах друг от друга, их все еще что-то разделяет, но они оба впервые оказываются настолько близко, что эта временная преграда не вызывает неудобств. Гаррет, наконец-то, понимает, насколько он счастлив. А Чарли с толикой нежности ведет ладонью по подушкам, что разделяют их, представляя, что однажды на их месте будет чужая талия — и все же, ему до сих пор сложно поверить в то, что все это наяву. Они оба шепчут, что любят, а после проваливаются в царство Морфея, с нетерпением ожидая утра, когда они проснутся и снова увидят друг друга.
[AVA]https://i.imgur.com/N0WgLpH.png[/AVA] [SGN] [/SGN] [NIC]Garrett[/NIC]
● три с половиной месяца спустя. середина апреля. ●
Чарли вслепую нашаривает на голографической стене душевой кабины кнопку отключения подачи воды, чудом ухитряясь попасть куда надо с первого раза. Чудо это носит имя Айрин и нудит все утро, не прекращая ни на секунду, о том, что пора бы поторапливаться, иначе кое-кто опоздает на встречу с директором одного из ведущих научных центров Солнечной системы. Впрочем, Хэннэм знает об этом и без нее, но вот ведь проблема - выбираться из берлоги Гаррета в реальный мир с каждым визитом становится все труднее. И это оказывается реальным и очень действенным препятствием, потому что стоит Чарли наткнуться утром на бодрствующего Хедлунда, как он с удивительной легкостью готов поддаться на любые его уговоры и принять какие угодно предложения, лишь бы не отлипать от своего человека ни на секунду. Чего уж там - он практически перебрался из родного и любимого туманного Альбиона в столицу страны восходящего солнца и последние три месяца после смерти матери только и делает, что фактически не вылезает из Токио Тауэр, изредка наведываясь домой и иногда пропадая где-то по своим делам. Потому ему пришлось разработать целую стратегию, чтобы хотя бы немного отучить себя от столь вредной, очень быстро вошедшей в его жизнь и совершенно не желающей теперь ее покидать привычки, носящей имя "Гаррет Хедлунд". Собственно, вся тактика заключалась в простом и банальном: проснуться раньше своего парня и дать дёру как можно скорее, пока его не поймала такая же невозможная, как и Айрин, программа, только мужского пола - Чарли все время забывал, как звучит имя этого монстра. Побег, да. Позорный и не всегда, кстати, действенный метод, потому как иногда кто-то, даже гадать не нужно кто, с вечера ухитрялся менять пароли и, когда им с Айрин не удавалось взламывать базу данных, приходилось вызывать Криса. Если, конечно, они успевали это сделать до того, как вредная система поднимет своего хозяина. Хэмсворт-старший ржал дурниной, но, хоть и под страхом увольнения, неизменно на помощь все-таки приходил. Впрочем, этим утром друг мог спать спокойно - сегодня выдался один из тех редких дней, когда Гаррет проснулся раньше него. Чарли натягивает на чуть влажное еще тело боксеры и джинсы, собирает в хвостик на макушке немного подсушенные системой фильтров волосы и направляется на поиски Гаррета, ориентируясь больше по запаху свежесваренного кофе, чем по звукам, доносящимся из кухни.
- Привет, - Хэннэм улыбается, роняет негромко приветствие и с минуту просто наблюдает за парнем, привалившись плечом к прохладному дереву кухонного гарнитура и спрятав руки в задних карманах джинс. В последнее время Гаррет старался сам что-то делать у плиты. Варить ему тот же кофе, к примеру, не доверяя такое дело ни своей чертовой умной системе, ни роботам, ни даже повару. Чарли нравились подобные мелочи вроде этой - это давало ему иллюзию обычной жизни. Словно они всего лишь среднестатистические люди, коих на этом свете не счесть, самая обыкновенная пара, живущая самой заурядной жизнью, в которой нет места ни войне, ни маленьким секретам, ни большим тайнам, ни тем более болезням - ровным счетом н-и-ч-е-м-у, что выбивалось из слова "обычный". Есть они, их дом и любовь, поделенная на двоих и умноженная в сотни, тысячи и миллионы раз их сердцами. Чарли нравилось, как Гаррет заботится о нем и тот же кофе, приготовленный любимыми и любящими руками, уже имел совершенно иной, отличный от любого другого, даже в профессиональном исполнении баристы кофе вкус. - Как дела? - Хэннэм отталкивается от шкафа бедром и неторопливым шагом направляется к Хедлунду. Касается горячей обнаженной грудью к чужой спине, сцепляя в замок на животе пальцы и устраивая подбородок на твердом плече. Прижимается на несколько долгих секунд носом к шее, чувствуя знакомый запах геля для душа, и кусает напоследок чувствительную мочку уха, окончательно отвлекая Гаррета от дел. - У меня есть в запасе еще час. Потом мне нужно будет съездить на встречу с директором одного из НЦ, помнишь? Он предлагает мне место преподавателя при институте и еще парочку вкусных плюшек в качестве дополнения. Я подумал над тем, о чем мы говорили, и решил попробовать остаться. Почему нет? - Он урчит это, с довольной улыбкой отказываясь отлипать от чужого тела. - Если все получится, то я попробую решить вопрос с отставкой как можно скорее. Но не будем загадывать. - Чарли протягивает руку и подцепляет кусочек колбасы, тут же отправляя его в рот и уворачиваясь от тычка под ребра. Смеется громко, но таки пристраивает подбородок на законном месте, когда Хедлунд возвращается к готовке, и замечает краем глаза, как сбоку выскакивает голограмма с одной из домашних камер. - Ууу, кажется, у нас гости, любовь моя. - Он целует напоследок Гаррета в позвонок, выступающий чуть выше горловины майки, и отходит к окну, забираясь с ногами на подоконник, и, прикуривая сигарету, машет вошедшему рукой. Ухмыляется нагло и вызывающе, даже не пытаясь скрыть свое истинное к пришедшему человеку отношение. - Здорово, Римельт.
[NIC]charlie[/NIC] [AVA]https://i.imgur.com/2Z4QYgj.png[/AVA]
В последнее время Гаррету становится все труднее поверить в то, что происходит в его жизни — реальность. Это, скорее, похоже на зарисовку из какого-нибудь фильма-однодневки, который вот-вот забудется, стоит титрам показаться на экране. Все идет слишком... размеренно? Да, пожалуй, это самое подходящее слово. За то время, которое они теперь проводят вместе, произошло много всего. Порой, у Гаррета все еще голова идет кругом, настолько несвойственны подобные перемены его ровной повседневности, что теперь была разбавлена присутствием Чарли, который после смерти матери практически поселился у него в пентхаусе. Несмотря на грустные события, Хедлунд был счастлив. Искренне счастлив, что он не один, что теперь в его жизни есть человек, который согласился разделить с ним не только его странности и болезнь, но и его внутренний мир. Словом, Чарли оказался способен дать Гаррету все то, чего он не смог получить от жизни до момента их знакомства. И это странно, это непривычно, это заставляет чувствовать себя обязанным, вечно благодарным за подобные возможности. Поэтому Гаррет старается быть примерным во всем: по утрам варит кофе сам, пренебрежительно отмахиваясь от советов Пола (ии, который отвечал за оснащение пентхауса всем необходимым — верная правая рука и надоедливая нянька, словом) как следует это делать правильно; сам иногда готовит ужин, хоть и получается у него скверно, но по больше степени он самолично по видеосвязи контролирует процесс приготовления пищи для "идеального совместного ужина" поварами — апогеем примерности стало то, что вопреки своей нелюбви (и в целом непереносимости) к тактильным контактам, он смог привыкнуть к прикосновениям Чарли. Поначалу было очень нелегко, но со временем Гаррет научился получать от этого удовольствие, так что вскоре и поцелуи стали довольно приятным дополнением в их почти что совместной жизни. Только вот была одна деталь, которая в какой-то степени делала жизнь Гаррета напряженной. И эта деталь являлась его лучшим другом еще со школьных времен (удивительно даже, что за столь долгое время они умудрились сохранить эту дружбу) — Макс Римельт, который в последнее время вел себя довольно нервно, пренебрежительно и в каких-то местах даже по-хамски. Гаррет старался не лезть в жизнь друга, но иногда его поведение становилось серьезным поводом задуматься о том, в порядке ли его друг вообще. Иногда Хедлунд мог поклясться, что Римельт в прямом смысле слова пытается каждый раз сорвать их с Чарли свидания все на том же любимом двести двадцать первом этаже. Все это явно было не к добру — буквально кричал внутренний голос Гаррета. И рано или поздно все это явно к чему-то, да приведет.
Это утро оказывается таким же обычным, как и все предыдущие, за исключением того, что Гаррет просыпается раньше обычного. До пробуждения Чарли остается еще полчаса, за которые он успевает подискутировать с Полом, загрузить посудомойку оставшейся со вчерашнего ужина грязной посудой, принять душ, постоять на балконе и вдоволь наглядеться на все еще сонный и ленивый Токио. И когда он слышит тихие шаги в сторону душа, улыбка почти сразу же показывается на его губах, а ноги сами несут его на кухню. Чарли проснулся, а значит, время готовить кофе. И когда ненаглядный оказывается в дверном проеме, Хедлунд лишь жестом машет ему, отвечая на приветствие. Он пытается сосредоточиться и не отвлекаться от своего занятия, но зная, что пара чертовски красивых глаз пристально следит за ним — делать это становится довольно сложно. А когда чужие руки оказываются на его бедрах, то что-то делать и вовсе становится невыполнимой задачей. Слова Чарли звучат тепло и тихо, оседая приятным осадком где-то внутри, так что Гаррет невольно заслушивается и пропускает момент, когда из-под ножа пропадает только что отрезанный кусок колбасы. Возмущение тут же заставляет Хедлунда прийти в себя и попытаться отомстить за наглую кражу, но их утренняя идиллия просто не могла длиться долго.
— Здорово, Римельт — Гаррет чуть не роняет нож. Какого черта он забыл здесь в такую рань? — Макс, — он не считает нужным проверять слова Чарли, чужие шаги он прекрасно расслышал до этого, так что когда он поворачивается в сторону, его встречает чужая улыбка, которая, кажется, вот-вот рассыпется, становясь ознаменованием чего-то недоброго. Хедлунд ведет плечом и откладывает нож в сторону, боясь что от своих неловких движений тот может рано или поздно оказаться на полу. — Что тебя сюда привело в такую рань? Не пойми меня неправильно, друг, но у каждого из нас есть понятие о личном пространстве, особенно в, — переводит взгляд в сторону ухмыляющегося Чарли, а затем на электронные часы. — В шесть утра. Еще и прокрался сюда, как ниндзя, — Гаррет старается не подавать вида, что он возмущен выходкой Макса, переводит нотацию в шутку и надеется сгладить углы возникшей ситуации, потому что не заметить то, как Римельт прожигает взглядом Чарли, нельзя было от слова совсем. Друг какое-то время "зависает", молча смотря по сторонам, а затем занимает место, где несколькими минутами ранее стоял Чарли. Его поза становится излишне самоуверенной, а голос начинает звучать на более низких тонах, как у злодеев в старых мультфильмах. Он говорит про какой-то геноцид, про исчезнувшую с лица Вселенной цивилизации, каких-то террактах и убийствах и о том, что со всем этим как-то связан Чарли — и все это прямо с порога в гребанные шесть утра. Гаррет скептически бровь изгибает и переводит взгляд в сторону Хэннэма, сомневаясь в чужой вменяемости. — Римельт, ты что несешь вообще с утра пораньше. Это все какой-то бред. Чего ты добиваешься? Я знаю, в чем заключается работа Чарли, но уверяю тебя, то, что ты придумал, не может быть правдой, — еще один взгляд в сторону объекта обсуждений, который теперь выглядел таким же напряженным. В кухне становится трудно дышать, и по чужому взгляду все кажется вполне ясным. — Чарли? Ты ничего не хочешь ответить на эти обвинения?
[AVA]https://i.imgur.com/N0WgLpH.png[/AVA] [SGN] [/SGN] [NIC]Garrett[/NIC]
Чарли чувствует, как вверх по позвоночнику холодной змеей ползут мурашки. Появление Римельта в такую рань не сулит ничего хорошего, но он старается не обращать внимания на сковывающее мышцы напряжение. Подносит к губам сигарету и медленно делает вдох, позволяя дыму заполнить легкие, осев горечью на корне языка. Нет в госте ничего такого, что могло бы нести угрозу ему или, не дай Бог, Хедлунду. Не мог Римельт узнать о нем что-то такое, что поставило бы под удар их с Гарретом хрупкий, еще не окрепший мир. Не мог ведь, правда?..
Кончики пальцев холодеют от нехорошего предчувствия, но Чарли исправно держит на лице привычную маску спокойствия, щурит чуть насмешливо глаза и разглядывает оппонента. В эту ночь Макс точно не спал. Возможно, не спал даже намного дольше, чем только одну ночь. Это видно в серой от усталости коже и замученном виде, помятой рубашке и кофейном пятнышке на манжете, в темных кругах под глазами и двухдневной щетине на щеках и подбородке. Но во взгляде Римельта Чарли угадывает что-то очень похожее на злое торжество и удовлетворение. Как будто он вот-вот покончит с чем-то очень неприятным, раздавит огромного жирного слизня, оставив от него как напоминание только мокрый след на подошве своих дорогих ботинок. Это ощущение берет за горло мертвой хваткой, и Хэннэм подается немного вперед, опираясь руками об подоконник, непроизвольно принимая позу для броска, готовый в любой момент метнуться к Максу, отправить его точным ударом в челюсть в нокаут. Помешать, сделать хоть что-то, лишь бы вытравить из себя это поганое чувство чего-то мерзкого, но от того не менее опасного.
Но он ничего не делает. Только замирает в оцепенении, стоит Римельту открыть рот и заговорить. Он слушает его голос, слышит его слова, складывающиеся в предложения, а предложения в сухие факты, задокументированные под грифом не просто "секретно" - подпадающие под печать особой важности. Зашифрованные, спрятанные так, что доступ к ним имеют очень и очень ограниченный круг лиц, но все же, как оказалось, скрытые недостаточно хорошо, чтобы до них нельзя было добраться посторонним. Чарли сжимает пальцы, чувствуя, как сердце замедляет свой ход. Сверлит Макса остановившимся взглядом и не может понять, откуда он узнал об этом. О геноциде, о мире, которого больше нет, о том, о чем он знать в принципе не должен. Не понимает и в то же время осознает, что где-то появилась брешь, которая может стоить Конфедерации очередной войны и океаном пролитой крови. И еще вдруг ловит себя на мысли, что после такого Римельт долго не проживет. Документы, до которых Макс докопался в стремлении убрать его из жизни Гаррета, несут в себе смерть как для разгласившего, так и для того, кто по неосторожности осмелился заглянуть в них. И Чарли лично позаботится о том, чтобы эти люди больше никому и никогда не смогли рассказать эту историю. А история оказалась такова, что около двадцати пяти лет назад на окраинах Конфедерации начались вооруженные стычки с представителями другой цивилизации. Хищных тварей, пришедших из еще не исследованного сектора тогда только совсем недавно открытой галактики, было мало, но они оказались достаточно умны и довольно опасны для того, чтобы противостоять их военным силам и болезненно бить в ответ. К тому же ими руководил голод и оттого они становились во много раз агрессивнее и сильнее. Внешней армии пятнадцать лет удавалось сдерживать тварей на границах, прибегая к помощи Иных, как называют этих существ теперь, пока не удалось заключить шаткое перемирие длиной в три года. Ему было двадцать семь, когда их отряд перебросили к одному из очагов конфликта. Когда ему было тридцать, мир Иных перестал существовать. Как, впрочем, и пришельцы, уничтоженные вместе с ними. Каждое слово, произнесенное Римельтом, раскаленным болтом прошивает его сознание, воскрешая в голове события семилетней давности. За одно только это Чарли мог бы его убить прямо сейчас, без суда и следствия. Но он с трудом отрывает взгляд от Макса и смотрит на Гаррета. Видит эмоции на его лице, сменяющие друг друга с невероятной скоростью. От неверия и насмешки до сомнения. Последнее бьет намного сильнее воспоминаний. Хотя вот в этом он виноват сам. Слишком много за спиной у него такого, о чем он не сможет никогда ему рассказать. И слишком много на нем крови - он буквально выкупан в ней, как в воде, но предпочел забыть об этом, позволив себе поверить, что сможет жить нормальной - обычной, мать ее - жизнью. Чарли знает, что последует за сомнением. Страх. И потому выбирает в пользу принятого уже давно решения - уйти. Еще в самом начале их знакомства он дал себе слово, что уйдет, если его испугаются, что, в общем-то, является нормальной реакцией любого человека на такого, как он. За исключением, как выяснилось, Гаррета. Для этого чувства ему потребовалось довольно приличное количество времени. Впрочем, никакой другой реакции на подобную информацию и быть не может. Сложно смириться с тем, что твой парень не просто военный, но убийца со стажем. Когда о таком говорит кто-то посторонний, подтверждая уже известное, но не воспринимаемое всерьез, становится не до шуток.
- Ты ничего не хочешь ответить на эти обвинения?
Да, Чарли, ты ничего не хочешь ответить? Например, "да, Гаррет, это я убивал пачками людей. Мучил, вскрывал сознание, ставил эксперименты, мои пациенты сходили с ума, вскрывались, вешались, умирали от разрыва сердца, просто переставали дышать. Я издевался над ними, как мог. А все ради чего? Все это во имя, конечно же, Конфедерации и-и-и... собственной научной работы, основой для которой послужили все эти несчастные. О, и да, действительно, это я позволил уничтожить целую цивилизацию. Упс, я не хотел, Гаррет, правда. Извини". Хотя, конечно, в последнем ты виноват лишь отчасти, напутал, мой косяк.
Он мог бы соврать, сказать, что все не так, высмеять Римельта, успокоить Хедлунда, но вместо этого он молчит. Молчит долгую мучительную минуту, чувствуя, как отпускает напряжение и расслабляются руки, сжимавшие до этого до побеления пальцев пластик. Решение принято, а потому переживать больше не о чем. Только после останется справиться с последствиями.
- Ты, надеюсь, знаешь, чем грозит тебе эта выходка? - Чарли переводит взгляд с Гаррета на Макса. Спрыгивает с подоконника, бросает в пепельницу потухшую сигарету и делает шаг вперед. Гаррет отшатывается, врезаясь поясницей в столешницу, и звон упавшего на паркет ножа заставляет что-то внутри Хэннэма задрожать и оборваться, рухнуть вниз, срывая вены, аорты и что-то там еще, чтобы рассыпаться похожим звоном и замолкнуть. Кажется, это было его сердце? Впрочем, неважно. Внешне он остается невозмутим и до безобразия спокоен. - О таком даже не думают, Макс. Не то что не произносят вслух. Ты оказался смелым парнем.... Смелым и очень глупым. - Он делает паузу и растягивает губы в насмешливой улыбке, прежде чем огласить приговор. - Встретимся у меня на приеме. Буду очень рад тебя видеть. - Чарли поворачивается к Гаррету и на секунду выбранная им модель поведения дает трещину, позволяя Хедлунду разглядеть под маской его настоящие чувства. - Я знаю, сказать можно по-разному, но, тем не менее, я предупреждал тебя. Я не святой, Гаррет, никогда им не был и уже не стану. И на моих руках слишком много чужой крови. То, что рассказал Римельт, далеко не все, что было в моем прошлом, и я не снимаю с себя ответственности за него. Я хотел бы, чтобы все было по-другому, Гаррет, но... - Он обрывает предложение, качает головой, позволяя себе горько улыбнуться, и пытается убедить себя, что голос не дрогнул на последнем слове, прозвучав ровно и спокойно. Так, как он этого и хотел. - Я соберу вещи и уйду.
[NIC]charlie[/NIC] [AVA]https://i.imgur.com/2Z4QYgj.png[/AVA]
Вы здесь » — LABL — » — old stuff — » « chatik »